Виртуальная премия, названная в честь основателя теории естественного отбора Чарльза Дарвина, ежегодно присуждается представителям вида Homo sapiens, которые, вроде бы и являясь «человеками разумными», вели себя настолько глупо, что наносили невосполнимый ущерб своему здоровью, лишаясь жизни или теряя органы, отвечающие за продолжение рода
Если бы эта нелепая традиция оценивать нелепые смерти зародилась не в 1985 году, а на три четверти века раньше, то обыватели дореволюционного Киева смело могли бы бороться за верхние строчки этого печального рейтинга. Заметки в рубрике «несчастный случай» в киевских газетах начала прошлого века появлялись практически каждый день, и некоторые их герои смело могли бы претендовать на номинацию в присуждении премии Дарвина.
Фото: на путях киевского железнодорожного вокзала
«Постой, паровоз, не стучите, колеса! Кондуктор, нажми на тормоза»
Неоспоримым и бессменным лидером по количеству произошедших несчастных случаев в Киеве являлись Юго-Западные железные дороги. «Вчерарано утром при подходе к станции Киев-Пассажирский Юго-Западных железных дорог смешанного поезда № 32 с площадки одного из вагонов спрыгнул Иван Оскомун и, прыгая, упал, причем при падении получил значительные повреждения различных частей тела. Для оказания медицинской помощи пострадавший отправлен в местный покой». Этот случай трудно назвать уникальным – подобных «прыгунов» в киевские больницы доставляли едва не каждый день. А в дни, когда большая железная дорога отдыхала от несчастных случаев, ее успешно подменяла младшая – Киевская городская железная дорога. Киевские трамваи, как и железнодорожные вагоны, имели открытые площадки, а ездили с меньшей скоростью: «На Набережно-Крещатицкой улице, против дома № 2, в восемь часов вечера 20 сентября карманный вор Михаил Жариков, 14 лет, соскакивая на ходу с вагона, попал ногой под колеса, которыми ему отрезало часть ее ниже голени. Пострадавший помещен в городскую Александровскую больницу».
Фото: железнодорожники
Всего лишь за неделю в чрезвычайных происшествиях, связанных с железной дорогой, погибло и были покалечено более двух десятков людей. Крестьянин Иван Юрбанко, пытаясь запрыгнуть на ступеньки движущегося вагона, сорвался и получил черепно-мозговую травму. Нижний чин Владимир Муравский, прогуливаясь по железнодорожным путям и увидев встречный поезд, не спустился с насыпи, а просто перешел на соседнюю колею, не заметив, что по ней его нагоняет еще один железнодорожный состав. Остатки тела собирали несколько часов. Также не заметил надвигающегося поезда идущий по путям Амбросий Орман, который получил «тяжелое ранение головы». Зазевавшийся стрелочник Бобринский попал под колеса маневрового паровоза. На станции Киев-Товарный попал под паровоз составитель поездов Макарий Бойко, лишившись после этого обеих ног.
Среди десятков схожих, можно сказать типичных происшествий, гипотетических составителей книги «Киевская премия Дарвина 1913» могли бы заинтересовать всего лишь пара случаев:
«Товарный поезд № 310 наехал на блуждающую по полотну дороги подводу. Находящийся в ней возница был разрезан на несколько частей, а повозка разбита в щепы. Освободившаяся от упряжи лошадь ускакала». Случаи столкновений поездов с экипажами и подводами, замешкавшимися при переезде железнодорожных путей, происходили довольно часто, а вот «блуждающие подводы» для машиниста паровоза оказалась неприятной новинкой.
«Стрелочник Семен Пульгуль, подъезжая на паровозе по станционным путям, настолько далеко высунул голову из окна, что ударился ею со значительной силой в столб для подвески проводов».
И уж совсем неожиданная смерть ожидала кондуктора Константина Юдицкого. К паровозам он относился со всей серьезностью, на движущие вагоны не запрыгивал, а чинно подымался на стоящие, по путям не ходил и прочие правила не нарушал. Вот только во время приема пищи Константин любил шумно обсудить со своими коллегами свежие новости и станционные дела. Во время ужиная в кондукторской столовой «в горло Юдицкому попал кусок мяса. Несмотря на все усилия, извлечь из горла мясо не удалось, и спустя короткое время Юдицкий умер от удушения».
Фото: главный поставщик для хирургов и анатомических театров
Погребенные заживо
«Вчера около 11 часов вечера в городской усадьбе в Обсерваторном переулке глыбой обвалившейся земли при неизвестных обстоятельствах был придавлен чернорабочий Иван Левицкий, 25 лет. Вызванный врач скорой помощи нашел пострадавшего в тяжелом состоянии. По предположению врача у Левицкого перелом основания черепа. Пострадавший доставлен в больницу для чернорабочих».
«Вчера около трех часов дня на Верхне-Юрковской улице в усадьбе № 14, где проводились земляные работы, глыбой земли придавило рабочего Льва Василенко, 40 лет. К пострадавшему вызван был врач скорой помощи, констатировавший у больного перелом правого бедра. После первоначального пособия Василенко доставлен в Александровскую больницу».
По большому счету вины рабочих в этих происшествиях нет. Гористый киевский ландшафт и непреодолимая тяга домовладельцев к расширению жизненного пространства также нередко приводили к человеческим жертвам. Специалистов – архитекторов и горных инженеров к мелким перепланировкам, как правило, не привлекали, на установке опорных стенок экономили, и с точки зрения дарвиновской премии эти несчастные случаи не интересны. Заслуживают ее внимания происшествия, вызванные «мельничными обвалами».
«На паровой мукомольной мельнице акционерного общества Кельберг в усадьбе № 36 на Спасской улице днем 17 сентября рабочий Мартин Зайченко пересыпал муку из закрома в трубу, по собственной неосторожности упал в эту трубу, где и задохнулся в муке». Прибывшие на место чины полиции и фабричный инспектор установили, что Зайченко самовольно снял с трубы предохранительную решетку, поскольку через нее высыпать муку ему «было несподручно», так как часть муки просыпалась мимо и ее приходилось периодически собирать на совок и просеивать от мусора. Свое «рационализаторское предложение» Мартин запатентовать не успел, так как сам стал его жертвой.
Фото: машина и работники паровой мельницы
Чудом не закончилось трагедией происшествие, названное газетчиками «катастрофой на Туровской улице». В усадьбе Сергеева под номером 40 по вышеназванной улице находилась еще одна паровая мельница. Здание было небольшое, его почти полностью занимала машина и бункер для готовой продукции. Сырье на переработку складывали тут же, во дворе на открытой площадке. Хозяину дела подвернулась выгодная партия «зернового хлеба», и на небольшую площадку было сложено сразу несколько вагонов зерна в мешках. В результате во дворе «образовался огромный ярус вышиной в 10-11 аршин и длинной 30-35 аршин. В метрическом измерении это составило приблизительно 8 на 24 метра.
Воспользовавшись тем, что между горой мешком с зерном и соседским забором осталось небольшое пространство, подсобный рабочий Петр Харламов, которого в саму мельницу допускали только под присмотром, наладил свой небольшой, но прибыльный бизнес. В отсутствие во дворе хозяина и прочего руководства он пробирался в проем между мешками и забором. Там, аккуратно надпарывая один из мешков, он подставлял под струйку зерна, высыпающегося из разреза, заранее подготовленную тару. Как только этот хлебный ручеек угасал, Харламов переходил к следующему мешку. Украденное расхититель капиталистической собственности передавал через забор своему напарнику. Вечером после работы они честно делили полученную от их воровского сговора прибыль, разливая ее по граненым стаканам.
Утром 14 января 1913 года, когда Петр Харламов в очередной раз отправился на свой преступный промысел, вся гора мешков пришла в движение. Постоянная вибрация от работающих в мельнице машин и проседание вскрытых мешков сделало свое дело: «мешки начали оползать и напирать на забор, который в одном месте, не выдержав надавившей на него тяжести, повалился в соседнюю усадьбу № 42. В образовавшийся пролом свалилось около тысячи мешков зерна, причем некоторые постройки в соседней усадьбе были повреждены.
Петр Харламов оказался внутри завала, но его жизнь спасла уцелевшая часть забора. Когда его через несколько часов извлекли на свет божий, оказалось, что виновник происшествия отделался лишь легкими ушибами и сильным испугом. В номинанты премии Дарвина воришке попасть не удалось, но зато он приобрел заикание и нервное подергивание головы.